Долгожданный незапланированный день 8 августа наступил так быстро, что никто ничего не понял, ни в Израиле, ни в Минске. Возможно, странно звучит это сочетание – долгожданный – незапланированный... но именно так и было. Шесть лет. Шесть долгих и коротких лет... Сплошные противоречия в этих измерениях времени, времени нашей жизни, которая с годами всё ускоряется и ускоряется.
Короче – я решила вдруг лететь. И причину нашла вескую. Там массаж дешёвый. И пересчитала всё для пущей убедительности, чтобы доказать всем (а больше всего себе) какую экономию мне приносит эта поездка. Все, конечно, согласились с моими доводами. А как же! Здоровье – это главное. На нём и экономить‑то грешно. А тут ещё и выгода получилась. Лечу и никаких гвоздей!
Шесть лет в моём возрасте срок немалый для внешности. Я вдруг закомплексовала. Хотелось хорошо выглядеть, красиво одеться, хотя бы слегка похудеть... Что бы такое одеть, думала я, и придумала. Чёрные тонкие брючки (август всё же), чёрная кофточка с белоснежными вставками, серёжки с бирюзой, так идущие к цвету моих глаз. Такой же медальончик на серебряной цепочке, с чернением, джинсовая сумка, любимые духи «Паломо Пикассо», не яркая косметика, подчеркивающая глаза и цвет лица, розовая с перламутром помада английской фирмы. Я в полном порядке. Себе нравлюсь, что не часто бывает. А значит, и настроение приподнятое. Предвкушаю встречу в аэропорту. Должна приехать шумная толпа, как обычно. Родные лица... Но за 6 лет многое изменилось. Я готова и к обычной встрече без особых всплесков эмоций, не то что в первые годы моих налетов. Хотя такое маловероятно. Все оповещены. Все знают.
Лечу вновь компанией «Белавиа». Так не хотелось... Но тогда полёт откладывался бы ещё на несколько дней. Воспоминания не из приятных от прошлой поездки, когда нас чуть не удушили, закупорив в 40‑градусную жару на взлётной полосе. Полтора часа сидели в битком набитом самолёте и что‑то выжидали. Дочку, тогда ещё десятилетнюю, затошнило, я была на грани сердечного приступа, хотя до тех пор не знала что это такое. И кресло потом перевернулось при попытке вновь в него сесть. Не моё. Другой женщины. Знаете, как качели – досточка? На один конец садишься, другой резко взлетает ввысь… Но что я вспоминаю? Всё позади. А мой полёт обещает быть приличным. И нечего волноваться. А то, что столик откидывается кособоко и одним концом упирается в грудь, – это можно пережить. Не рассчитывали, видимо, на такой бюст, как мой, – поэтому кушать приходится очень осторожно, чтобы не ляпнуть соусом к курице (надо же – и курицу подали горячую!) на белую полосочку кофточки.
Но дядечка, сидевший рядом с чудной внучкой Лизой, кормил девочку, держа её на коленях. Лиза неловко качнулась (ребёнок же)… Очень странно, почему же капнуло именно на белую полосочку рыжим соусом? Черт! И не смывается! Шесть лет не видели меня… И теперь появлюсь с этим поганым пятном. Неудача. Я ещё не знала, что пятно было сущим пустяком. Всё познаётся в сравнении – сказал кто‑то умный... Но пока не с чем было сравнивать.
Все же эти 3,5 часа закончились. Как здорово, что у меня было место такое удачное – одно из первых. При регистрации и входе по трапу в самолёт, я зашла практически без ожидания. Еду и соки нам приносили тоже в первую очередь. Милые стюардессы улыбались так славно, пообещав хорошую погоду в Минске. Солнечную и не жаркую. Все складывалось очень удачно, несмотря на рыжее пятно. Перед посадкой я достала своё любимое круглое зеркальце в кожаной рамочке, которое мне подарила ещё в Минске подруга Лида, подкрасила губы. Всё остальное было в норме – тушь не размазалась, прическа не взлохматилась. Волосы лежали, как всегда, слегка волнисто и пышно. О! Вот мы и на земле. Проезжаем здание аэропорта. Смотрю в иллюминатор вдоль крыла – все такое родное и забытое. Сердце колотится. Ещё полчаса… Ну, может час…
Оказывается, не очень‑то и повезло. Те, кто сидит впереди, выходят последними. Ах, да! Мне что‑то говорили, предупреждали – надо быстренько выбежать из самолёта. Консул то визы выдаёт в Минске. Прямо в аэропорту. Так что выход в город может немного затянуться. «Немного» – как много в этом звуке…
Ну, а теперь, всем, конечно, понятно, что в очереди к консулу я оказалась в самом хвосте. А точнее – предпоследняя. Самолёт почти весь был наполнен гражданами Израиля. Теми, кто приехал погостить в Беларусь. Русскоговорящими. Своими, в общем, соотечественниками, так сказать. Настроение моё не сникло даже при виде себя на задворках этого нестройного ряда к одному единственному окошку, которое было, что называется, окном в Европу. В руках я держала два красивых красных пакета. В дьюти фри купила ликёр. Вернее два ликёра и бутылку коньяку. Не лёгкая ноша, но красивая. Вот только держать тяжело. Придётся поставить на пол к стенке... Оживленно разговаривая со стоящими рядом женщинами и мужчинами, я поискала глазами – вдруг где‑нибудь и сесть можно. Но мест сидячих было штук семь, и все были заняты. Не важно, выстою – так думала я, подсчитывая скорость продвижения вперёд. Но за час почему‑то продвинулись вбок. Вперёд ни на сантиметр. Хм. А мужчина, который первый у окошка стоял (счастливчик) – он так и стоит там… Вот так номер – подумала я. Как бы ночевать тут не пришлось… Женщина, стоящая позади меня, вдруг сказала: «Меньше шести часов эта процедура не занимает. Меня предупреждали.»
С ужасом я стала думать о тех, кто приехал меня встречать и стоял теперь в ожидании моего выхода. Хорошо бы – не все стояли. «Устроила» им праздник, уныло мелькнуло в голове. Прошёл ещё час. Движение вперёд было незаметным. Люди устали, оживление перешло в еле слышный гул. Обречённость нависла над всеми. Мимо ходили девушки в форме. Озабоченные и деловые. Вот ещё одна идёт. Стройная, в белом костюме. Громко что‑то спрашивает. Я прислушалась… произнесла мою фамилию и имя. Вопросительно. Слегка опешив, выхожу из строя: «Я!» Она подошла и взяла из рук паспорт. «Идите к окошку», — негромко произнесла, не глядя. Нетвердым шагом я побрела к заветному окошку и пристроилась сбоку, чтобы меня было видно консулу. Неловкости, как ни странно, не чувствовала, хотя брать своё в обход любых очередей не приучена с детства.
Подбежала та самая женщина, милая и улыбчивая, она превратилась в одночасье в мегеру! «На каком основании?» – спросила. Первое, что пришло в голову – «Я инвалид», – отвечаю чуть слышно – это, видимо, и сообщили консулу, стоять столько часов не в состоянии. Больная нога действительно побаливала, но это, по‑моему, почти незаметно. А кто не знает, никогда и не обратит внимания, особенно, когда я в брюках. Про себя я подумала, что пришёл час, когда я это не скрываю, а афиширую. Мысль была секундная… потому что думать больше не пришлось. Надо было отбиваться.
«Ты! Нахалка!» – прозвучало за моей спиной. Мощный мужик стоял близко и смотрел угрожающе. «Ты не сдвинешься с места, пока я не получу визу!» Подошли ещё несколько мужчин и стали плечом к плечу – расставив локти и спиной ко мне. Я молчала. Ком в горле не давал произнести ни звука – боялась разрыдаться на глазах у толпы. Молодая женщина, стоящая напротив, хитро заглядывала в лицо, мечтая увидеть мои слёзы. «Тоже мне – стоять она не может… это ж надо так притворяться, может ещё и крокодилову слезу пустишь?» – кривя красивые, ярко накрашенные губки, звонко проговорила она. «Что там у тебя за проблемы?» – «У меня нога на протезе!» – вдруг придумала я, с ужасом понимая, что могут сказать – покажи, а к «несчастью» нога живая и мясная. Но до этого они не додумались.
Конечно, я этих людей понимала. Всем хотелось побыстрее на волю. Все были озлоблены. И я вовремя попалась им под руку со своим нечестным путём. Но отступать было некуда. За мной была даже не Москва, и не Израиль. А летное поле. Попыталась обойти мужские спины и локти, но они меня опережали. «Сквозь очередь», – подумала я, и рискнула пройти между женщинами. Ряды сомкнулись… Всё ещё не плача, но предательски дрогнувшим голосом, повернувшись к мужской изгороди из спин и локтей, я сказала: «Мужчины, что же вы стоите – побейте меня! Ну, вперёд!» Все молчали. С места никто не сдвинулся. Злобная тишина стояла в этом зале. Беларусском зале, наполненном израильтянами. Слёзы градом покатились по щекам и мне уже не было стыдно за себя, мне было стыдно за них.
Через 5 минут пришла грузная тётя. Взяла у меня 100 долларов – вынесла мне паспорт, и я нетвердыми ногами пошла в багажное отделение. Выйдя к таможенникам, я уже плохо соображала и подзабыла даже, как выглядит мой чемодан. Найдя взглядом, поняла, что сил покатить его у меня уже не хватит. Подбежал мальчик, спросил – не надо ли помочь. Я сунула ему 5 баксов и сказала – «проведи сквозь них», указывая на пропускное место, и вынеси чемодан. А сама пошла следом. Вид был потрясающий. Вся взмокшая, волосы, как из бани, помада стерта, тушь размазана со слезами, рыжее пятно сверкает на фоне белой полоски кофточки.
Выхожу. Люди, те кто встречает, стоят по обеим сторонам прохода на «волю»... Никого не вижу... Иду понурая... И вдруг – лицо! Родное лицо Толи, мужа Лиды. Улыбается. Протягивает навстречу руки... я буквально падаю в них и слышу сзади крики, восторженные родные голоса. Оборачиваюсь и вижу 10 пар глаз. Все бросаются ко мне. Я перехожу из одних объятий в другие. Мокрая (духами уже не пахну, мелькает мысль) без косметики... а они всё щёлкают и щёлкают фотоаппаратом... Потом меня запихивают в одну из четырёх машин, при этом споря не злобно между собой, в чьей машине мне будет лучше, и мы все едем в квартиру, которую мне приготовила Лиля, где всё знакомо до боли, где я буду жить месяц, пребывая в эйфории от общения с родными и любимыми мною, где накрыт стол и из окна видна площадь Якуба Колоса. И это самый центр Минска...
Комментарии